Gem of the North


  -ОтветитьНовая темаГолосование-

> Право на надежду, Очередной литконкурсный рассказик
shadowdweller
Отправлено: Aug 11 2012, 09:50 PM
|Цитировать


Group Icon



Рассказ писался для конкурса кошачьего "ФиФ" "КотоFan", который проводился на сайте "Желтый дом графомана". Дошел до финала, дальнейшая судьба пока неизвестна, но, видимо, печальна. smile.gif

Скачать в формате PDF

Право на надежду

Архимаг Эр’Варéн, лорд небольшого эльфийского поселения недалеко от Эверески, сидел в тени раскидистого фелсула и размышлял. Задуматься эльфу было над чем. Его сильно беспокоила одиннадцатилетняя Анатувиэль, его младшая дочь. Как и все маленькие эльфы в ее возрасте, она изучала то, что ей может понадобиться, когда придет время избрать Путь – ремесла, легенды, историю Народа.

Все это Анатувиэль усваивала легко и была открыта для новых знаний. Даже слишком открыта: девочке были интересны не только сородичи, но и представители других рас, от которых солнечные эльфы обычно старались держаться подальше. Анатувиэль же то часами наблюдала за работой странствующего гнома-кузнеца и приносила домой словечки, от которых вся родня приходила в ужас, то, морщась от диссонансов и несовершенных гармоний, слушала человека-барда только потому, что ей нравилась история, которую тот рассказывал.

Эр’Варена смущало и то, какие легенды любила его дочь. Анатувиэль зачитывалась и заслушивалась историями про Эйревана Илесира, бога-шутника, и его неизменную спутницу, драконицу Аастериниан. Необыкновенные приключения двух друзей приводили девочку в восторг. Увлеченная этими рассказами, Анатувиэль была уверена в том, что однажды выйдет за порог, и ее сразу же подхватит водоворот удивительных событий.

Эр’Варен старался сохранять самообладание, но каждый раз, когда он слышал от девочки что-то подобное, сердце эльфа сжималось. Он желал для своей дочери совсем другого будущего: достойного брака, высокого положения, здоровых и умных детей, всеобщего уважения. Оставалось надеяться, что странное увлечение девочки с возрастом все-таки пройдет.

Самое плохое было в том, что Анатувиэль спорила. Спорила и сомневалась.
Так случилось и сегодня утром. Эр’Варен, обучавший дочь основам веры, рассказывал ей о предательстве Арошни, первой жены Отца Народа, и ее изгнании. То, что история девочке не понравилась, эльф заметил сразу. Так и должно быть – жена, предавшая мужа, заслуживает осуждения. Но то, что потом заявила дочь, опечалило и рассердило мага.

– Отец, – сказала она, – Почему они все разрушили? Почему Арошни не поговорила с Кореллоном прежде, чем настроить против него детей и поднять мятеж? Почему Кореллон Ларетиан проклял и изгнал их, но не спросил, почему его собственная жена восстала против него?

«Почему я не смог договориться с твоей матерью десять лет назад?» Эр’Варен задохнулся от горечи и гнева, но овладел собой.

– Не нам обсуждать богов, дочь моя. Если ты будешь такое говорить, Отец Народа отвернется от тебя. Пойми: бывают такие обстоятельства, в которых необходимо поступить жестоко, и другого выхода нет.

Реакции дочери он не ожидал.

– Выход всегда есть! – запальчиво выкрикнула Анатувиэль. – Всегда!

С этими словами девочка стрелой вылетела из его кабинета, не спросив разрешения. Он не пошел за ней, решив дать и ей, и себе время остыть и все обдумать. Но уже наступил вечер и близился закат, а Анатувиэль все еще не вернулась. Никто ее не видел.

С упрямством дочери необходимо было что-то делать. Что именно, Эр’Варен пока не знал. Никто из его детей таким не был. Но сначала девочку надо было найти.

– Отец! – громкий детский крик вывел Эр’Варена из задумчивости.

И тут он увидел Анатувиэль. Девочка медленно брела к нему, грязная, с исцарапанными руками и лицом, правый рукав оторван почти совсем. Ранена? Если да – как сильно? Подозревая худшее, эльф вскочил и помчался навстречу дочери.

Подбежав, Эр’Варен хотел было обнять девочку и прижать к себе. Но вместо того, чтобы прильнуть к отцу, как это у них всегда бывало после каждой ссоры, дочь доверчиво протянула ему сверток, покрытый бурыми пятнами.

– Отец, посмотри, – с надеждой прошептала она, – Его мать погибла, его самого чуть не растерзала волчица... Ты ведь поможешь ему, правда? Ему очень больно…

Эр’Варен аккуратно убрал край плаща, в который было завернуто то, что протягивала ему дочь. Его взору предстала усатая голова с большими острыми ушами, из которых смешно торчали пучки длинной шерсти. Потом эльф встретился с остановившимся взглядом круглых золотистых глаз с расширенными от боли зрачками. Котенок. Обычный полосатый котенок, напрягшийся от боли, словно каменный. Видимо, страдания зверька были настолько сильны, что он уже не реагировал на то, что с ним происходит.

Из своих прогулок по лесу Анатувиэль часто приносила раненых животных, которых с удовольствием лечил целитель, высший жрец Арталан. «Как всегда», – волнение и страх за дочь сменились усталостью и раздражением, – «Раненый котенок ей дороже, чем родные, которые не находят себе места от беспокойства. Где она только его взяла, что вернулась в таком виде?»

– Из-за него надо было пропадать несколько часов, никому ничего не сказав? – сухо спросил Эр’Варен, отстранившись от дочери и всем своим видом показывая, что он более не интересуется судьбой котенка, – Отнеси котенка к Арталану.

– Отец, это не котенок, это кто-то другой, – прошептала Анатувиэль и осторожно, едва дыша, чтобы не сделать маленькому существу еще больнее, убрала намокшую от крови ткань со спины зверька.

Эр’Варен содрогнулся, увидев окровавленные обломки крыльев. Ругательство было готово сорваться с его губ, но маг сдержался. Трессим. Эти гордые прекрасные животные, бывшие некогда постоянными спутниками и друзьями эльфов, стали за последние несколько столетий еще большей редкостью, чем сами эльфы, а здесь за считанные десятилетия исчезли совсем. Если бы кто-то сказал Эр’Варену, что видел в этих местах трессима, маг ни за что бы не поверил. А этот детеныш еще и искалечен так, что милосерднее убить, чем лечить. Очень жаль, что первый трессим, которого увидела его дочь, был в таком жалком состоянии, что…

Эр’Варен тяжело вздохнул. Кажется, настал тот самый момент, когда Анатувиэль все же придется смириться с тем, что иногда от нашей воли или желания ничего не зависит. Кореллон милосердный, как же ему не хотелось, чтобы его маленькой дочери пришлось сейчас получить урок, который некоторые не могут усвоить всю жизнь!

– Дочь моя, – осторожно начал он, – Да, это не совсем котенок. Это маленький трессим, детеныш крылатой кошки. И он потерял крылья. Арталан сможет залечить его раны, но вернуть котенку способность летать невозможно. Даже Отец Народа не в силах это сделать. В этом возрасте котята еще не умеют летать, но когда он подрастет и настанет время подниматься на крыло, малыш затоскует и погибнет. Трессим так же не может без неба, как авариэль – крылатые эльфы. Если мы оставим котенка в живых, мы только усугубим его страдания. Единственный выход – попросить Арталана… – эльф запнулся, – …умертвить малыша быстро и безболезненно.

Эльф осторожно и мягко погладил голову зверька. Тот вздрогнул и неожиданно замурлыкал. Эр’Варен услышал горестный вздох Анатувиэль, взглянул в глаза дочери и увидел, что безграничная жалость в ее лице сменилась отчаянием.

– Отец! – взмолилась девочка, – Ну зачем ты так? Пожалуйста, пусть Арталан вылечит его! Пока котенок не может летать, у нас есть время. Ты же маг, ты столько всего знаешь, неужели мы не сможем придумать выход? А я больше никогда не буду огорчать тебя, обещаю!

Анатувиэль сникла, увидев суровое и непреклонное лицо отца. «Она сильно взволнована и расстроена, но, несмотря на это, все равно держит трессима так, чтобы ему было как можно удобнее…» Досадуя на собственное бессилие, Эр’Варен тяжело вздохнул:

– Ты еще маленькая, Анатувиэль, и не понимаешь многих вещей. Например, того, что ни одно заклинание не может заменить крылья и настоящий полет. Если мы оставим его, тебе придется наблюдать за тем, как трессим сначала будет падать с деревьев, пытаясь взлететь, снова взбираться, снова падать… Потом он наконец, поймет, что он калека, и перестанет играть и бегать, потом откажется есть, и в один прекрасный день заберется повыше в последней попытке взмыть в воздух и… Другого решения нет, Анатувиэль. Я понимаю, как это будет тяжело. Я пойду с тобой.

Несколько секунд отец и дочь смотрели друг другу в глаза. Анатувиэль молчала, и Эр’Варен испугался, что вот сейчас из глаз девочки брызнут слезы, и он не выдержит и разрешит ей сделать то, что она хочет. Разрешит только для того, чтобы отсрочить боль, которая потом окажется куда сильнее.

– Сегодня церемония Лунного Танца, отец. Ты должен подготовиться. Позволь мне сделать это одной, – тихо и твердо сказала девочка и, не дожидаясь ответа, отправилась к святилищу.

Эр’Варен смотрел вслед ссутулившейся от горя дочери, которая медленно брела прочь, прижимая к себе сверток. Неожиданно маг понял, что еще беспокоило его в Анатувиэль: в отличие от других детей она никогда не плакала.

* * *

…– Ты еще маленькая, Анатувиэль, и не понимаешь многих вещей. Например, того, что ни одно заклинание не может заменить крылья и настоящий полет. Если мы оставим его, тебе придется видеть, как трессим сначала будет падать с деревьев, пытаясь взлететь, снова взбираться, снова падать… Потом он наконец, поймет, что он калека, и перестанет играть и бегать, потом откажется есть, и в один прекрасный день заберется повыше в последней попытке взмыть в воздух и… Другого решения нет, Анатувиэль. Я понимаю, как это будет тяжело. Я пойду с тобой.

Просить бесполезно. Анатувиэль замерла, бережно прижимая к себе трессима. Даже сквозь толстую ткань плаща девочка чувствовала, как тот дрожит от боли, но из последних сил продолжает мурлыкать. Сердце девочки сжалось. Котенка можно было спасти, в этом Анатувиэль была точно уверена.

План спасения возник неожиданно. «Трессим так же не может без неба, как авариэль», сказал отец… Ну конечно! Надо просто отдать его крылатым эльфам! Они будут брать его с собой на прогулки, летать с ним. Вот и выход! Отец, конечно, будет сердиться, но разве не он всегда говорит, что жизнь важнее всего?

Анатувиэль глубоко вдохнула.

– Сегодня церемония Лунного Танца, отец. Ты должен подготовиться. Позволь мне одной сходить к Арталану, – тихо и твердо сказала она и, не дожидаясь ответа, отправилась к святилищу.

– Я назову тебя Хан’Ддар – «вольный ветер», – тихо прошептала девочка трессиму, – Ты будешь летать, вот увидишь!

Анатувиэль вошла внутрь небольшого храма, посвященного Отцу Народа. В мраморной крипте царили прохлада и полумрак. Лучи солнца, попадающие внутрь через множество маленьких окошек с разноцветными стеклами, создавали на полу причудливый узор из разноцветных солнечных зайчиков, который менялся по мере того, как солнце двигалось по небу. В глубине на возвышении стояла мраморная статуя Кореллона, улыбающегося доброй и немного грустной улыбкой и простирающего руки, чтобы защитить своих детей от всех невзгод. На пьедестале перед статуей стояла древняя серебряная чаша тонкой работы. Как говорили жрецы, Отец Народа пил из нее, отдыхая после легендарной битвы с Груумшем, повелителем орков, когда из капель крови Кореллона в мире появились эльфы. Высший жрец каждое утро наполнял чашу чистой родниковой водой.

У подножия статуи, около широкого мраморного алтаря, священнодействовал Арталан, возжигая свечи. Анатувиэль невольно засмотрелась на причудливый узор, созданный пляшущим разноцветным пламенем свечей и мастерством жреца. Арталан зажег последнюю свечу и, не спеша, повернулся к девочке.

– Приветствую тебя в доме Нашего Отца, юная Анатувиэль, – открытое лицо жреца осветила добрая улыбка, – Итак, ты снова ищешь Его помощи?

Девочка глубоко вдохнула и бережно протянула Арталану сверток.

– Приветствую тебя, Арталан. Я нашла в лесу трессима. Отец сказал, что он не сможет летать. Но я все-таки прошу тебя помочь ему.

Жрец, не скрывая удивления, аккуратно принял у Анатувиэль сверток и осмотрел раны зверька. Потом тяжело вздохнул и проницательно посмотрел на девочку:

– Думаю, лорд Эр’Варен уже сказал тебе, что лишить его жизни будет намного милосерднее, чем лечить?

– Я знаю! – с жаром воскликнула Анатувиэль, – Но, Арталан, вылечи его, пожалуйста! Их так мало осталось! Он ведь пока не летает, а значит, у нас есть время, пусть совсем немного, чтобы придумать, как ему помочь. Ты убьешь трессима сейчас, а потом кто-нибудь обязательно придумает, как можно было его спасти, но будет поздно!

Жрец задумался.

– Хорошо, я помогу ему, – произнес он, наконец, – В конце концов, один выход у нас есть. Давай не будем медлить, котенок слабеет с каждой минутой. Я помогу ему. А ты подожди за дверями.

С этими словами Арталан удалился вглубь святилища.

У Анатувиэль было время подумать. Как попросить авариэль о помощи? Отец обычно общался с Канести, королем крылатых эльфов, с помощью магического кристалла, который назывался хлей’инал – «видящий даль». Несколько раз отец показывал ей, как прочитать над кристаллом заклинание, которое вызывало в глубине прозрачного хрустального шара разноцветные искорки. Девочка внимательно повторяла за отцом каждое слово. Потом появлялся Канести или кто-нибудь другой. Надо было просто добавить к заклинанию имя того, кого хочешь увидеть.

Но вот беда – отец ни за что не согласится попросить лорда помочь котенку и наверняка скажет, что искалеченный трессим – это пустяк, а из-за пустяков королей не беспокоят. Но жизнь трессима не была пустяком. К тому же, Анатувиэль знала, что отцу тоже не хочется убивать котенка.

«Скорее всего, отец боится, что лорд Канести будет над ним смеяться. А надо мной Канести смеяться не будет. Значит, я сама с ним поговорю. Мы спасем трессима, и отец будет ни при чем. Может быть, он даже будет мной гордиться». Анатувиэль улыбнулась. Заклинания, которые читал отец, и жесты, которые он при этом делал, она хорошо запомнила и могла бы без труда повторить их сама. Если бы только подобраться к хлей’иналу…

Через четверть часа уставший жрец вышел к девочке, держа на руках заметно повеселевшего трессима. Тот уютно устроился на груди Арталана и, вытягивая гибкую изящную шею, терся головой о подбородок жреца, блаженно мурлыча. Уродливые обломки крыльев исчезли, и теперь отличить трессима от обычного котенка можно было только по забавной кисточке из меха и перьев на кончике длинного полосатого хвоста.

– Держи свое чудо, – эльф протянул котенка Анатувиэль, – Жаль, что ты не видела, как они летают.

– Хан’Ддар будет летать! – убежденно ответила девочка, – Обязательно будет. Благодарю за помощь, Арталан, – она низко поклонилась жрецу, нежно прижимая к себе трессима. – Чистой воды и легкого смеха.

Жрец улыбнулся и помахал в ответ.

* * *

Теперь надо было исполнить задуманное. Закат уступил место сумеркам, скоро должна была взойти луна. Близилось время Лунного Танца. Отец, как глава общины, всегда начинал церемонию и присутствовал на ней до конца. Это означало, что дом будет пуст, а магическая лаборатория отца свободна. Оставалось только проникнуть туда и пробудить хлей’инал.

Стараясь не попадаться на глаза никому из старших, Анатувиэль подкралась к дому. Дом ее отца, как и все в поселении, был выстроен на дереве – несколько помещений, соединенных веревочными мостиками с перилами. Все они были расположены высоко. Если хорошо спрятаться, сверху ее не будет видно, и можно дождаться момента, когда отец и Аэльтар, старший брат, уйдут на церемонию. Прятаться Анатувиэль умела.

Ласково поглаживая котенка по голове, девочка уютно устроилась в расщелине между корнями соседнего с их домом дерева. Эту довольно глубокую ямку, из которой была прекрасно видна веревочная лестница – вход в их дом, девочка приметила уже давно. Молодые кустики ежевики, прикрывавшие углубление, были прекрасным укрытием. Девочка замерла. Тишину нарушали только звуки ночного леса да мурлыканье пригревшегося трессима.

* * *

Наконец, ожидание девочки было вознаграждено. Отец, а за ним и брат легко и стремительно спустились по лестнице. Эр’Варен осмотрелся:

– Анатувиэль до сих пор нет дома, – произнес он, – Не успела вернуться и тут же опять пропала.

– Будь к ней снисходительнее, отец, – спокойно ответил Аэльтар, – Сестра пережила тяжелое потрясение. Если она хочет побыть одна, не будем ее беспокоить.

«Интересно, что скажет Аэльтар, когда узнает? Наверняка, позавидует, что это придумал не он! А потом будет смеяться». Анатувиэль нравилось, когда ее старший брат смеялся. Она улыбнулась.

– Идем, – вздохнул Эр’Варен, и оба зашагали в сторону Общей поляны – места, где эльфы обычно собирались для ритуалов и праздников.

Некоторое время девочка выжидала, не вернется ли кто-нибудь из них, но когда со стороны поляны послышались звуки священного гимна «Да хранят нас Селдарин», Анатувиэль выбралась из своего укрытия и поднялась в дом. Времени у нее было совсем немного.

Сначала девочка заглянула к себе в комнату и осторожно опустила трессима на кровать.

– Посиди пока здесь, Хан’Ддар, – улыбнулась она зверьку, – Тут тебя ни за что не найдут.

Устроив котенка, Анатувиэль легко скользнула на кухню в поисках чего-нибудь съестного. Обнаружив кружку молока и пару булочек с ежевикой, заботливо оставленных для нее отцом на столе, девочка очень обрадовалась. После некоторых поисков обнаружился еще и творог. Прихватив все это с собой, она вернулась в комнату.

Несколько минут Анатувиэль с удовольствием наблюдала за тем, как Хан’Ддар уплетает предложенные творог и молоко, а потом осторожно вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

Некоторое время девочка собиралась с мыслями. Сердце ее учащенно билось, а мысли возвращались к задуманному. То, что Анатувиэль собиралась сделать, было серьезным нарушением запретов, но жизнь маленького Хан’Ддара того стоила. Отец наверняка простит ее, когда выяснится, что все уладилось. Скользнув по веревочной лестнице, девочка пробралась в комнату своего отца, куда до сих пор входила только со стуком и получив разрешение. Осмотревшись, Анатувиэль нерешительно подошла к изящному столу на точеных ножках. Несколько листов чистого пергамента, чернильница… Девочка выдвинула ящик стола и стала осторожно перебирать содержимое в поисках ключа.

В столе ключа не оказалось. Под подушкой тоже. В шкафу была только одежда. Времени оставалось все меньше. Анатувиэль заметалась было по комнате, но потом заставила себя несколько раз глубоко вдохнуть и успокоила начавшие было дрожать от волнения руки. Надо просто внимательнее смотреть! Девочка двинулась по комнате, осматривая все уголки. Она исследовала содержимое ваз с цветами, забралась под ковер, тщательно простучала стены. Методично перебирая и поднимая предметы, Анатувиэль аккуратно возвращала их на прежнее место. Ключ нашелся под изящной статуэткой из лунного камня, изображающей Отца Народа и трех его жен. Нащупав под ней что-то металлическое и продолговатое, Анатувиэль вытащила его на свет и на пару секунд замерла в безмолвном ликовании – это был ключ! Мысленно вознеся хвалу Эйревану Илесиру и не забыв проверить, все ли оставлено так, как было до ее прихода, девочка тихонько вышла из комнаты отца.

Теперь оставалось добраться до хлей’инала. Анатувиэль скользнула выше по дереву. Магический зал ее отца был выше всех помещений дома, почти на вершине многовекового дерева. Ключ легко вошел в замочную скважину и без труда повернулся. В замке послышался тихий щелчок. В отличие от других помещений дома, магическая лаборатория Эр’Варена была залита мягким волшебным светом. По стенам стояли полки с книгами и свитками, шкаф с ингредиентами для заклинаний, пара длинных столов с оборудованием для занятий алхимией – колбами, ретортами, перегонным кубами; в одном из них кипела густо-синяя жидкость, голубоватый пар клочьями вырывался из-под крышки и тяжело падал на пол, где растекался и рассеивался.

А посреди лаборатории стоял на резной дубовой подставке большой шар из чистейшего горного хрусталя. Присмотревшись, можно было заметить пляшущие внутри магического кристалла золотистые искорки. От шара исходил едва различимый даже эльфийскому уху серебряный перезвон. Хлей’инал. Видящий даль.

Анатувиэль неслышно подошла к магическому кристаллу и, встав на цыпочки, всмотрелась в мерцающую глубину. Сосредоточилась на том, кого должна увидеть и начала медленно, нараспев читать заклинание призыва и делать плавные движения руками, как это не раз делал при ней отец. Закончив заклинание, девочка с трепетом ждала, что доброе улыбающееся лицо крылатого эльфа вот-вот появится в глубине шара.

Но этого не случилось.

Почему? Анатувиэль была уверена, что сделала все, как надо. Вот только… Ее отец, когда произносил магическую формулу, не стоял перед видящим шаром на цыпочках, как она, и не старался удержать равновесие. Возможно, из-за этого она недостаточно сосредоточилась.

Пыхтя от натуги, Анатувиэль подтащила к подставке с шаром пару объемистых фолиантов и встала на них. Так было гораздо лучше. Хлей’инал был прямо под руками, и стояла девочка теперь гораздо тверже. На этот раз должно было получиться. Но хлей’инал не сработал и после второй попытки. Девочка задумалась. Возможно, она нечетко произнесла слова? Или сделала не все жесты? Раз за разом Анатувиэль повторяла заклинание и жесты. Быстрее. Медленнее. Громче. Тише. Все было безрезультатно.

Девочка устало сползла на пол. Теперь было ясно, что связаться с лордом Канести у нее не получится. Отдать ему Хан’Ддара – тоже. Это значит, что трессим никогда не увидит неба и умрет в тоске по полету, как и сказал ей отец. И получается, что отец был прав: она, Анатувиэль, ничего не сможет с этим сделать… Ничего….

Ну уж нет! Она так просто не сдастся! Должен быть другой выход, и она его обязательно найдет. Но сначала попробует еще раз. Девочка решительно поднялась на ноги.

Стоя на стопке книг и как можно сильнее сосредоточившись на шаре, Анатувиэль еще раз, медленно и нараспев произнесла слова заклинания, стараясь делать сопутствующие жесты как можно четче. И в тот момент, когда девочке показалось, что хлей’инал все-таки сработал, она потеряла равновесие и, ухватившись за подставку кристалла, качнула ее.

Лишившись опоры, хрустальный шар тяжело упал на пол и с мелодичным звоном рассыпался на осколки.

* * *

Анатувиэль замерла, ошеломленно глядя на то, как сверкающие осколки хлей’инала, как живые, катятся к ее ногам. Разбила. Восстановить невозможно. Она поймала себя на том, что не слышит музыки с поляны. Вот и все. Сейчас ее отец и брат вернутся домой. А она… Анатувиэль в отчаянии представила лицо отца, когда тот увидит разбитый хлей’инал. А потом, с ужасом, – маленькое тельце трессима, бьющееся в руках Арталана.

И тут за ее спиной раздался тихий смех.

– Что я вижу – храбрая маленькая этриэль без разрешения отца пробралась в святая святых и пытается сделать… что?

Девочка вздрогнула и замерла. Поймали! «И как только я не услышала шагов?» Одно обнадеживало: судя по голосу, это был не отец. И не брат. Тогда кто это и зачем он здесь? Анатувиэль медленно повернулась.

Перед ней стоял высокий молодой эльф. Смуглый, с ниспадающими на плечи волосами, он был очень просто одет. Длинные иссиня-черные волосы удерживал повязанный вокруг лба зеленый плетеный ремешок. Серые глаза лучились лукавством и любопытством. Юноша весело и дружелюбно улыбался.

– Мир тебе, незнакомец, – стараясь казаться спокойной и справиться с предательски кривившимися губами, Анатувиэль протянула обе руки ладонями вверх в традиционном приветствии, – Кто ты и зачем пришел в наш дом?

Эльф легко коснулся руками ладоней девочки. Анатувиэль неожиданно почувствовала уверенность и спокойствие.

– Мир и тебе, этриэль Анатувиэль. Я не враг, хоть твой отец меня и не ждет, – юноша присел перед Анатувиэль на корточки, взял ее за плечи и лукаво подмигнул, – Но я вижу, ты приготовила отцу какой-то сюрприз. Расскажешь?

Анатувиэль рассмеялась. Внезапно ей стало так легко, как будто она знала незнакомца всю свою жизнь. Как будто она, наконец, дождалась старого надежного друга, который непременно ей поможет. Незнакомец слушал ее, с улыбкой кивая головой, и изредка со смехом перебивая: «Ты прямо так и сделала? Я восхищен!».

Когда Анатувиэль закончила говорить, она увидела, что юноша вдруг посерьезнел и внимательно всматривается в ее лицо.

– Я хочу, чтобы ты навсегда запомнила то, что я сейчас скажу, – произнес он, наконец, – Изменить можно все. И исправить можно все. Неизменна и неисправима только смерть. Ты будешь помнить это, храбрая этриэль?

– Буду, – девочка серьезно кивнула.

– Ну, тогда за работу! – рассмеялся эльф, – Надо успеть до прихода твоего отца.

Он легко поднялся на ноги, подошел к осколкам шара, развел руки в стороны и медленно поднял их, сводя над головой. Анатувиэль с удивлением увидела, как осколки поднялись в воздух и снова собрались воедино. Незнакомец подошел к подставке, на которой вновь покоился хлей’инал и, делая плавные движения руками, произнес несколько фраз. Подождал немного, а потом внезапно поднял Анатувиэль и поставил прямо перед кристаллом.

– Теперь не робей, – шепнул он девочке и сделал пару шагов в сторону.

В глубине шара среди пляшущих разноцветных искр появилось лицо лорда Канести, главы общины крылатых эльфов.

* * *

– Проводи меня до окраины, – попросил незнакомец Анатувиэль. Авариэль согласился исполнить ее просьбу, лаборатория была заперта на ключ, а ключ возвращен на прежнее место.

Они шли к опушке леса, и Анатувиэль осыпала своего нового друга вопросами:

– Почему лорд Канести так низко поклонился тебе, когда увидел? Как тебя зовут? Ты придешь еще? Откуда ты знаешь мое имя?

Поток вопросов прервал шум в соседних кустах. Анатувиэль в испуге отскочила, когда из них с треском высунулась голова бронзового дракона.

– И долго мне еще ждать? – возмущенно и гулко произнес дракон, обдав девочку жаром из огромной пасти, – Мы, кажется, собирались сыграть шуточку с Бейном?

Эльф отмахнулся.

– Бейн? Какая ты скучная, Аастериниан! Тут поинтереснее дела творятся! Посмотри на эту девочку! Знаешь, она…

– Аастериниан? – только и смогла выдохнуть Анатувиэль, повернувшись к кустам, но драконья голова уже спряталась, и о том, что здесь секунду назад был дракон, можно было судить только по колышущимся веткам, – Значит, ты… – Но незнакомый эльф тоже исчез, как будто его и не было.

Взволнованная неожиданной встречей, девочка вернулась в дом. Отец и брат уже пришли и предавались ночной медитации, так что Анатувиэль удалось проскользнуть в свою комнату незамеченной. Хан’Ддар мирно спал на подушке, свернувшись калачиком. Анатувиэль, стараясь не потревожить котенка, осторожно пристроилась рядом. Она хотела запомнить все события этого дня, чтобы потом возвращаться к ним во время ночных медитаций.

* * *

Проснувшись утром, девочка обнаружила, что трессима рядом с ней нет. Не было его и в комнате. Наскоро одевшись, Анатувиэль побежала искать Хан’Ддара, пока его не обнаружил отец. Но оказалось, что уже поздно: у лестницы, ведущей к ним в дом, стоял Эр’Варен с котенком на руках.

– Ты обманула меня, – ледяным тоном произнес эльф, – Ты усомнилась в моих словах и проявила недостойное малодушие. Ты продлила мучения живого существа вместо того, чтобы прекратить их. Хуже всего то, что ты полностью сознавала, что делаешь. Я разочарован. Я лишаю тебя своего общения на месяц, чтобы дать время все обдумать и понять. Трессима я отнесу к Арталану.

– Но, отец… – начала Анатувиэль, протянув руки к ничего не подозревающему котенку, пригревшемуся на плече отца, – Позволь мне объяснить…

Их разговор был прерван хлопаньем больших крыльев. На поляну перед домом Эр‘Варена с шумом, один за другим, приземлились трое крылатых эльфов. Один из них, одетый в расшитые золотом малиновые одежды, улыбнулся и протянул руки:

– Я вижу, меня уже встречают! Ну-ка, юная Анатувиэль, это и есть твой питомец? Ах, какой славный! Теперь я понимаю, почему из-за него случился такой переполох.

* * *

Через полчаса Эр’варен, Канести и Арталан сидели, с наслаждением потягивая эльверквисст из серебряных кубков. Хан‘Ддар горделиво возлежал на коленях Канести, вытянув передние лапы и с достоинством урча.

– Я еще раз приношу свои извинения за безрассудный поступок своей дочери, лорд Канести, – воздохнул Эр’Варен, – Я был уверен в том, что хлей’инал не сработает от ее заклинания, ведь я настроил его на себя. Не могу понять, почему так случилось.

Канести пригубил вина, спрятав лукавую улыбку:

– Ты можешь гордиться своей дочерью, архимаг. Она добра, отважна и настойчива. Она упорна и не опускает руки, несмотря на неудачи. И, я думаю, немногим из нас пришло бы в голову такое решение. Мы поможем трессиму. Мои младшие дети будут рады такому питомцу. Они давно просили меня разрешить им завести крылатого котенка, пусть учатся ответственности. К тому же, у меня ваш найденыш сможет общаться с сородичами: многие в нашей общине держат трессимов.

Эр’Варен покачал головой:

– Не все так безоблачно, Канести. Моя дочь растет бунтаркой. Сегодня она пошла против меня, а завтра? Против общины? Против Народа? Повод для бунта был ничтожен, ты не можешь это отрицать. Меня беспокоит и то, что она не способна смириться с решением, если считает его жестоким или несправедливым. И тогда ни мудрость, ни авторитет не имеют для нее значения. Она уверена, что знает лучше. А это стремление добиться своего любой ценой? Она обманула меня, а ведь я люблю ее. Я очень боюсь, что когда-нибудь подобный образ мыслей приведет ее к беде.

– Ты слишком строг с ней, лорд Эр’Варен, – вмешался Арталан, – Лгут тем, кого боятся и на чье понимание не рассчитывают. Мы сами своим поведением заставляем близких нас обманывать. К тому же, она хотела помочь не только трессиму, но и тебе. Я твой друг и знаю, как непросто далось тебе решение убить его.

– Вам легко говорить, потому что с вашими детьми никогда не возникало таких проблем, – Эр’Варен тяжело вздохнул, – Я не хочу, чтобы моя дочь была несчастна. А если все так и будет продолжаться, это неминуемо случится.

* * *

Через несколько лет Анатувиэль была изгнана из общины за поступок, последствия которого оказались по-настоящему трагическими.

Всю свою жизнь Анатувиэль верила в то, что все, кроме смерти, можно исправить. Никто и ничто не могло ее переубедить.

* * *

Хан’Ддар оказалась кошкой, прожила среди авариэль долгую счастливую жизнь и родила много чудесных крылатых котят.

Это сообщение отредактировал Sairilias - Jul 15 2017, 01:21 PM


--------------------
Sempre libera
| PM| Email Poster|
Вверх Вниз
0 Пользователей читают эту тему (0 Гостей и 0 Скрытых Пользователей)
0 Пользователей:

Опции темы -ОтветитьНовая темаГолосование-